В ельнике закуковала кукушка. Пат начала считать.

- Зачем ты это делаешь? — спросил я.

- А разве ты не знаешь? Сколько раз она прокукует — столько лет ещё проживёшь.

- Ах да, помню. Но тут есть ещё одна примета. Когда слышишь кукушку, надо встряхнуть свои деньги. Тогда их станет больше.

Я достал из кармана мелочь и подкинул её на ладони.

- Вот это ты! — сказала Пат и засмеялась. — Я хочу жить, а ты хочешь денег.

- Чтобы жить! — возразил я. — Настоящий идеалист стремится к деньгам. Деньги — это свобода. А свобода — жизнь.

- Четырнадцать, — считала Пат. — Было время, когда ты говорил об этом иначе.

- В мрачный период. Нельзя говорить о деньгах с презрением. Многие женщины даже влюбляются из-за денег. А любовь делает многих мужчин корыстолюбивыми. Таким образом, деньги стимулируют идеалы, — любовь же, напротив, материализм.

- Сегодня тебе везёт, — сказала Пат. — Тридцать пять.

- Мужчина, — продолжал я, — становится корыстолюбивым только из-за капризов женщин. Не будь женщин, не было бы и денег, и мужчины были бы племенем героев. В окопах мы жили без женщин, и не было так уж важно, у кого и где имелась какая-то собственность. Важно было одно: какой ты солдат. Я не ратую за прелести окопной жизни, — просто хочу осветить проблему любви с правильных позиций. Она пробуждает в мужчине самые худшие инстинкты — страсть к обладанию, к общественному положению, к заработкам, к покою. Недаром диктаторы любят, чтобы их соратники были женаты, — так они менее опасны. И недаром католические священники не имеют жён, — иначе они не были бы такими отважными миссионерами.

- Сегодня тебе просто очень везёт, — сказала Пат. — Пятьдесят два!

Я опустил мелочь в карман и закурил сигарету.

- Скоро ли ты кончишь считать? — спросил я. — Ведь уже перевалило за семьдесят.

- Сто, Робби! сто — хорошее число. Вот сколько лет я хотела бы прожить.

- Свидетельствую тебе своё уважение, ты храбрая женщина! Но как же можно столько жить?

Она скользнула по мне быстрым взглядом:

- А это видно будет. Ведь я отношусь к жизни иначе, чем ты.

- Это так. Впрочем, говорят, что труднее всего прожить первые семьдесят лет. А там дело пойдёт проще.

- Сто! — провозгласила Пат, и мы тронулись в путь.